Одновременно решено было дать ответ на сделанное мне Хейгом, по поручению президента, разъяснение по вопросу о встрече на высшем уровне. 25 мая я сообщил Стесселу, что в Москве приняли к сведению разъяснение Хейга. Как понимает советское руководство, президент Рейган также считает целесообразным проведение обстоятельной, полномасштабной, тщательно подготовленной встречи. Соображения советской стороны насчет места и времени такой встречи американской стороне известны, так что следующее слово за ней.
Стессел сказал, что они сейчас рассматривают эти соображения. Тем временем Хейг приветствовал бы встречу с Громыко во время специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН.
Я заявил ему, что советская сторона не может согласиться с утверждениями, будто бы предложения США по существу проблемы ОСВ, как они изложены в речи президента 9 мая, носят реалистический характер и годны как предмет переговоров. Он ответил лишь, что американская сторона готова „очень внимательно" рассмотреть все предложения, которые внесет на переговорах СССР.
Мы предложили начать переговоры 29 июня. Делегацию СССР возглавил посол В.Карпов. Американскую делегацию — генерал Роуни.
Однако эти переговоры быстро зашли в тупик. Советская сторона стремилась строить новое соглашение по ограничению стратегических вооружений на основе соглашения по ОСВ-2. Она пыталась, по существу, договориться о соглашении по ОСВ-3 путем существенных сокращений уровней ОСВ-2. Администрация Рейгана сознательно игнорировала ограничения, установленные договором об ОСВ-2 и явившиеся результатом трудных семилетних переговоров. США настаивали на более глубоких сокращениях, хотя и при формально равных общих уровнях, но составленных таким образом, что они подрывали сердцевину советских стратегических сил, ибо требовали сокращения двух третей советских тяжелых ракет. Больше того, продолжалась бы планировавшаяся радикальная модернизация американских стратегических сил (бомбардировщик „Б-1", более мощные ракеты „МХ" с разделяющимися боеголовками, новые подводные лодки класса „Огайо" и т. п.).
Хотя впоследствии обе стороны и вносили некоторые изменения в свои позиции, но разрыв между ними не уменьшался.
Отставка Хейга
В пятницу вечером, 25 июня, я встретился с Хейгом для передачи послания Брежнева Рейгану. Оно касалось продолжавшихся военных акций Израиля в Ливане.
Наша встреча состоялась в необычных условиях: спустя три часа после того, как Рейган объявил о принятии им отставки Хейга, и спустя час после заявления самого Хейга на пресс-конференции о своей отставке.
Надо сказать, что, как только получил указание из Москвы передать послание Брежнева, я, как обычно, сразу связался с Хейгом, который и назначил мне встречу с ним в тот же день, к вечеру. Судя по всему, в момент нашей утренней договоренности о встрече вопрос об отставке Хейга не стоял. Она последовала — по времени — после заседания днем в Белом доме Совета национальной безопасности, на котором были и Рейган, и Хейг, и основные помощники президента.
Однако Хейг не стал отменять встречу со мной.
Когда я вошел к нему, он был сильно возбужден.
Я передал ему послание Брежнева, в нем содержался призыв к США принять „необходимые меры, чтобы образумить Тель-Авив, заставить его встать на путь выполнения решений Совета Безопасности ООН". Хейг ограничился словами, что перешлет это послание президенту, который отбыл на отдых в Кэмп-Дэвид. Он был явно не расположен обсуждать деловые вопросы.
Затем он стал подробно говорить о причинах своей отставки, когда я поинтересовался, чем было вызвано это его неожиданное решение (встреча с ним была на этот раз один на один).
Хейг сказал, что решение подать в отставку он принял сам. Оно давно зрело у него, и сегодня он заявил об этом президенту (последний, видимо, неожиданно для Хейга согласился).
Свое решение Хейг объяснил, во-первых, усиливающимися расхождениями с Рейганом и его ближайшим (калифорнийским) окружением в Белом доме по разным вопросам внешней политики США. В их числе он назвал отношения между Востоком и Западом, Югом и Севером, предстоящие переговоры между СССР и США по сокращению стратегических вооружений, отдельные аспекты политики на Ближнем Востоке. Он однако, не уточнял, в чем конкретно заключались эти расхождения, заметив лишь, что в отношении американской позиции на открывающихся переговорах по стратегическим вооружениям ему пришлось выдержать длительный бой с „невеждами и саботажниками", которые отстаивали совершенно бесперспективную позицию. Сейчас эта позиция благодаря его усилиям ближе к реальной действительности, чем настаивали многие советники президента (можно себе представить, какова была их позиция, если даже Хейг считал ее неприемлемой).
Во-вторых, продолжал он, мне надоели постоянные подсиживания и дискредитирующие меня „утечки" в прессу одиозной информации, чем постоянно занимались ближайшие помощники президента, эти „пигмеи во внешней политике, но мастера закулисных интриг". Кроме того, они собирали всякого рода слухи и сплетни о якобы стремлении Хейга выставлять себя, а не президента в роли истинного руководителя внешней политики США. По его словам, они постоянно нашептывали президенту, что он готовится выставить свою кандидатуру на пост президента в 1984 году в противовес Рейгану, если тот решит баллотироваться вторично.
Хейг сказал, что у него не было таких намерений, но Рейган, видимо, верил всем этим наветам. Короче, заметил он, стало трудно иметь непосредственные и хорошие личные отношения с президентом, что необходимо для госсекретаря в плане уверенного ведения внешнеполитических сил.
На его место помощники президента предлагали министра обороны Уайнбергера, постоянного представителя США при ООН Джин Киркпатрик и даже Ростоу, руководителя Агентства по контролю над вооружениями и разоружению. („Нужно быть совсем сумасшедшим, чтобы предлагать подобные кандидатуры", — заметил Хейг.)
Однако, в конце концов, Рейган, по словам Хейга, сделал неплохой выбор, остановившись на Шульце. Хейг назвал Шульца своим старым другом, который имеет опыт в международных делах, а главное — далек от фантазирования и поспешной импровизации ради какого-то дешевого внешнего эффекта. Правда, он немного тяжелодум, но это тоже неплохо.
Продолжая, Хейг заявил, что крайне правые круги в США, составляющие основную опору нынешней администрации, всерьез считают его, Хейга, чуть ли не „голубем" во внешней политике, хотя это и звучит как шутка. С несколько большим основанием, чем меня, так можно было бы, пожалуй, назвать Шульца, хотя это тоже относительно, добавил Хейг.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
